Все началось с того, что моя дочь отбила парня у дочери соседки. С тех пор злопамятная Петрова все делает мне назло, а я не хочу оставаться в долгу.

Семен, присмотри за борщом: мне нужно в магазин на минутку, — крикнула я уже с порога квартиры. — Ты слышишь меня? — Слышу, — недовольно отозвался муж. — Не глухой! Чего ты кричишь? Я разозлилась — хорошенький ответ для мужика, который только и делает, что попивает пиво да не отрывает глаз от газеты. И куда я смотрела сорок лет назад, когда выбирала мужа. Наверное, на его чуб, предательски покинувший голову Семена уже через несколько лет после свадьбы. Я вышла из квартиры и тут же забыла о муже. Охнула и приложила руку к сердцу: лестничная площадка была изгажена следами грязных ботинок: они поднимались снизу и специально старательно обтоптали всю площадку, прежде чем исчезли за одной из соседских дверей. Что за свинство! Не прошло и получаса после того, как я отдраила все до блеска. У нас с этим строго. Мы с соседями по очереди старательно моем площадку. Вот и я сегодня старалась, даже забыла о строгих наставлениях врача беречь больной позвоночник. Равнодушно пройти? Не тут-то было! Куда же ведут следы? К двери Петровой. «Ах ты, старая обезьяна», — разнервничалась я и принялась лихорадочно измысливать план мести. Я не сомневалась — Петрова из зловредности нарочно испачкала обувь. С этими мыслями вышла во двор. Солнечный сухой день. Значит, Петрова специально устроила сюрприз на лестничной площадке? И сколько можно пакостить из-за истории двадцатилетней давности! Тогда моя дочка Аня отбила у дочки Петровой парня. Парень оказался глупым, как тапочек, и Аня сразу же отставила его в сторону. Петрова должна Ане ноги целовать, что та избавила ее дочку от такого кавалера. Так нет же! До сих пор обе в обиде. Если на площадке сталкиваемся нос к носу, отворачиваются брезгливо, даже головой не кивнут. Мысли о ненавистной соседке не покидали и в магазине, куда я пришла в совершенно разбитом состоянии: руки дрожали, сердце колотилось от злости. Я даже забыла присмотреть за шустрой продавщицей Варькой, считающей своим профессиональным долгом обвесить каждого покупателя минимум на пятьдесят граммов. Ладно, с Варькой — потом! Сегодня за исковерканный труд ответит Петрова! Обязательно ответит! Домой я возвращалась торопливо. Появилась цель, и воплотить ее в жизнь хотелось как можно быстрее. Я была готова к любой битве! Дрожи, мерзкая Петрова! Бойцовский пыл остудила простая мысль: как проучить Петрову? Ничего стоящего в голову не приходило. Я так расстроилась, что чуть не налетела на толстенного ленивого кота. Я люблю животных. Но это был кот Петровой. Я победоносно захохотала, и, забыв о возрасте, бросилась домой. Есть план мести! С энергией Бэтмена, заряженного на борьбу с тьмой, я забросила покупки, надела поводок на лохматого пуделя Пушка и рванула во двор. Оценим обстановочку? Где кот Петровой? Ага, сидит себе и ни о чем не догадывается. Пушок сразу учуял врага. Он взвизгнул, и загривок поднялся дыбом. — Что, Пушочек, хочешь побегать?— громко спросила я пуделя — нужно, чтобы никто не заподозрил меня в охоте за котом Петровой. — Сейчас отпущу… Я отстегнула поводок. Пудель рванул. Кот взвился на месте и бросился наутек. «Видно, ты, Петрова, перекармливаешь своего кота, — удовлетворенно думала я. — Вишь, котик твой совершенно потерял спортивную форму». Кот и, правда, не годился в спринтеры. Пушок догнал его в три прыжка и прижал к земле. Двор огласился диким кошачьим воплем. Уже через секунду кричали двое: кот в пасти Пушка и Петрова из окна. — Райкова! Забери свою дворнягу, пока я ей голову не оторвала! — верещала соседка, перекрикивая кота. — Не дай Бог, с моей кошкой что-то случится! Пушок расслабился на полмгновения, и кот Петровой бросился наутек. — Ничего! — крикнула я Петровой. — Твоему жирному коту полезна гимнастика! А что касается оторванной головы, то, боюсь, без головы останется твой кот. Сражение было блестяще выиграно! Я позвала пуделя и пошла домой, не обращая внимания на вопли Петровой. «Это тебе, подлая старуха, первый урок, — грозила я соседке мысленно. — А второй обязательно получишь после обеда!» Надо сказать, что после обеда, по давнишней дворовой традиции, мы собираемся на лавочках у подъезда. Говорим о погоде, жалуемся на цены, ругаем политиков, и в этом полезном занятии мирно протекает время. Петрова не пропускает наших заседаний, но никогда не садится со мною на одной лавке. В тот день я специально пришла первая. Надела очки и положила на колени письмо от дочки. Я знала его наизусть, но сегодня оно должно было сыграть главную роль в расправе над Петровой. Наконец свободных мест на лавках не осталось, и я утопила взгляд в исписанный лист. — Ну и ну, — с гордостью сообщила я собранию. — Самое главное — иметь хорошего мужа. Вот в чем счастье женщины. — Вы читаете письмо от дочери?— заинтересованно спросила одна из женщин. Я ждала вопроса. Все шло по плану. — Анечку повысили, теперь она директор магазина, — произнесла я равнодушно и посмотрела в сторону Петровой. Соседка позеленела от злости: ее дочка была рядовой служащей. — Славно складывается у вашей дочки! — порадовалась одна из женщин. — Анечка будет работать далеко от дома, поэтому муж покупает ей машину, — добавила я удовлетворенно. Петрова оцепенела, но взяла себя в руки и язвительно заметила: — Эти автомобили — одни расходы. Хорошо моей дочке — до работы два шага. Не нужно за нее переживать. «Слабо! — думала я, наблюдая за злокозненными гримасами, искажающими толстое лицо Петровой. — Ишь как корежишься! Получай, старая ведьма! Будешь знать, как топтаться в грязной обуви по лестничной площадке!» В эту ночь я спала, как младенец, сладким безмятежным сном. А утром… Выглянула из окна и не смогла сдержать смеха: рабочие бодренько выкапывали лавочку, на которой любила сиживать Петрова. Так тебе и надо, язва ходячая! Через полчаса снова выглянула из окна — очень хотелось убедиться в том, что лавочка Петровой исчезла из двора навсегда. И что же вижу? Расправившись с первой, рабочие принялись за мою любимую лавочку. Это уже слишком! Я выбежала в коридор и принялась колотить в соседские двери. — Петрова! Выйди! Спасать нужно! — кричала я. А к кому обращаться? Общая беда требует перемирия. — Чего?— Петрова высунула голову. — Наши лавочки выкапывают! — выпалила я на одном дыхании. — Что?! — рыкнула соседка. — Да! Одну уже выкопали, теперь за вторую принялись. — Идем! — она схватила меня за руку и потянула во двор. С криками «остановитесь!» мы подлетели к рабочим и вцепились в лавку. — У нас приказ, — ответил один из рабочих и потянул лавку в свою сторону. — Как это так! Почему?— выспрашивали мы, не отпуская лавку. Рабочие сами толком не знали, почему принято такое решение. Мы поняли — виновных нужно искать в ЖЭКе и, отцепившись от лавки, направились прямо к его начальнику. Он ткнул нам листок бумаги, пестревший множеством подписей: — Зря вы нервничаете, гражданочки! Лавки выкапываем по просьбе жильцов. Жалуются, что нет стоянки для автомобилей. Вот собрали подписи в поддержку предложения: лавки выкопать, а на их месте устроить автостоянку. — А мы? А дети? А животные?— взбунтовалась я. — Остался единственный кусочек зелени, так вы и его уничтожаете!
— Вот именно! — поддержала меня Петрова. — Это глупость! — Это решение большинства, — не сдавался начальник ЖЭКа. — Сколько там подписей?— с блеском в глазах спросила Петрова. — Около пятидесяти, — сообщил он. — Хорошо! Мы еще встретимся, — пообещала Петрова и потащила меня прочь. — Нам нужно собрать больше подписей в противовес этой стоянке, — сообщила Петрова. — Поможешь? Дело было святое! Как не помочь! Когда мой Семен увидел, что я сижу за одним столом с Петровой и не вырываю ей волосы, его чуть кондрашка не хватила. Но муж быстро очухался, оценил важность ситуации и даже предложил свою помощь, а мы с Петровой занялись обходом жильцов. На нашей стороне были матери, хозяева собак и котов и, естественно, наше «общество лавочников». К вечеру мы собрали шестьдесят четыре подписи и вручили петицию начальнику ЖЭКа. Дело было сделано, а повод к перемирию — исчерпан. Мы с Петровой стояли около выкопанных скамеек и молчали. Неожиданно соседка предложила: — А что, может, выпьем у меня кофейку? Что скажешь, соседка? Я не поверила своим ушам, но решила поддержать здоровое начинание. — С удовольствием! — согласилась быстро. — Только принесу пирог. В мире и согласии мы просидели несколько часов. Расстались почти по-братски, и даже кот Петровой потерся о мою ногу. Неужели мир? На следующий день лавочки вкопали, и после обеда мы слетелись к ним из своих квартир, как воробьи к хлебным крошкам. Расселись по привычным местам. Повздыхали по поводу ненастной погоды и переключились на проходившую мимо кокетливую девицу — ишь как задом крутит! Петрова взорвалась. — Так есть перед кем выкаблучиваться! — язвительно заметила она. — Посмотрите на этих мужиков — им бы пиво хлестать да за бабами ухлестывать! И она выразительно посмотрела в сторону магазина, где на открытой площадке за столиками пили пиво мужчины. И среди них — мой Семен. «Снова начинает, ведьма!» — подумала я. И не промолчала: — А мужики-то не за всеми бабами ухлестывают. От иных — бегут на край света. Разведенная Петрова стойко приняла удар, тряхнула головой как боевая лошадь и молниеносно отбила атаку: — А некоторые даже печь не умеют. И у них еще хватает наглости угощать недопеченной гадостью других. Отравительницы! — произнесла соседка-реваншистка. — Иногда кого-нибудь отравить — очень даже благое дело, — философски заметила я. Мягкотелое, раслабляющее перемирие тихо почило, уступая место привычной войне. Кровь потекла быстрее, кулаки самопроизвольно сжались, а в висках застучало: «Погоди, Петрова!» Недаром говорят: покупай не дом — покупай соседей.

Видео по теме